Аномия, мятеж и ретреатизм

Ph.D. Александр Сагайдак – руководитель Ассоциации Теурунг. Академик Европейской академии наук Украины. Юнгианский аналитик, гипнолог, академик, эксперт в области антропологии и социологии.

Согласно исследованиям социологии и социальной психологии, социальная аномия является одной из наиболее резких форм социальной патологии. Сам термин появился ещё в Древней Греции, в трудах Эврипида, а его концептуальную разработку осуществили Эмиль Дюркгейм и Роберт Мертон.

Согласно этой концепции, главной причиной аномии является конфликт между существующими социальными процессами и культурными ценностями, когда вторые уже не в силах регулировать, направлять и ограничивать первые. Главным же содержанием этой институциональной неспособности норм и ценностей является феномен неисполнения ожидания – состояние всё более масштабной и глубокой социальной фрустрации, охватывающей целые слои общества. Кстати, следует отметить, что в эпоху информационного общества эта фрустрация «захватывает» массовое сознание гораздо быстрее, чем в совсем ещё недавние по историческим меркам времена.

На индивидуальном уровне аномия – это состояние сознания, когда дискредитируется и деформируется чувство социальной идентичности. Устойчивое чувство психологической сопричастности той или иной системе социокультурных норм и ценностей оказывается обесцененным в силу того, что индивидуум становится систематически обманутым в своих ожиданиях тех социальных благ, которые ему давала эта идентификация. Чувство разочарования сменяется унынием, уныние – агрессией, агрессия – хаосом.

Мертон выделяет два основных проявления аномии – ретреатизм и мятеж.

Ретреатизм – это тенденция к погружению в полную социальную и культурно-нравственную анархию, когда главной движущей силой социальных процессов становится аффект и сиюминутный прагматизм.

Мятеж – это масштабное отрицание прежних норм и ценностей с одновременной попыткой создания и утверждения новых.

Что мы наблюдаем сейчас как ведущую тенденцию социальной аномии? Конечно же, ретреатизм. Попытки определённых политических сил представить эту всё более усиливающуюся ретреатистскую волну как мятеж выглядят откровенно неуклюже, поскольку никаких сколь-нибудь новаторских социальных норм и ценностей не создаётся. Также обращает на себя внимание то, что, согласно исследованиям, ретреатизм проявляет себя прежде всего как:

• скепсис по отношению к любым ценностями и идеалам,
• циничный пессимизм,
• философия отрицания и глумления,
• жизнь в текущем моменте, игнорируя прошлое и будущее,
• демонстративный эгоцентризм,
• воинственный индивидуализм,
• изоляция от классических моделей человеческих взаимоотношений и ролевых функций – особенно тех, что связаны с ответственностью,
• ощущение бесцельности жизни.

Давайте признаемся коллеги – чего из вышеперечисленного НЕТ в современных протестных движениях? Действительно, ВСЁ, что содержит в себе ретреатизм мы встречаем в современных протестных тенденциях на любых полюсах его спектра – от ультраконсервативного, до столь же ультралиберального.

Э.Фромм в своих исследованиях отмечает как главную опасность аномии шизоидное отчуждение от подлинного ощущения жизненности, состояние, которое он обозначал терминами «нарциссизм», «некрофилия», «садизм», «мазохизм». С его точки зрения аномия – психопатическое состояние, приобретающее общественный размах. И здесь мы тоже полностью можем согласиться с мнением выдающегося учёного, поскольку той силой, которая погружает сознание в состояние шизоидной отщеплённости и становится борьба, возведённая в самоцель, подобно «перманентной революции» Л.Троцкого. В этом мы уже переходим ко второму вопросу нашей дискуссии – соотношении и действенности виртуального и реального, потому что шизоидизация сознания как раз и предполагает опору на виртуальную, искусственно созданную картину действительности. Картину, где симулякры заменяют собой факты, где царит чёрно-белая диахрония, где антагонизм «мы-они» доводится до манихейской онтологичности. Разумеется, виртуальная картина мира всегда терпит крах в столкновении с реальностью. Также, как иллюзия не выдерживает соприкосновения с фактом. И вопросом здесь должен быть не тот, что сильнее – виртуальная или реальная картина мира – а тот, сколько способна поддерживать видимость приоритетно реальности виртуальная картина, пока действительная реальность не разрушит её. А вот здесь мы видим уже огромное количество вариаций хода событий, от почти молниеносных крушений «воздушных замков», до упорного, длительного цепляния за иллюзии-симулякры, охватывавшего целые народы.

И естественный здравый смысл, и многочисленный исторический опыт показывает нам, что полюс упорного цепляния за виртуальную картину мира, противопоставление симулякров фактам предполагает тот ход событий, который оказывается наиболее разрушительным для прежней системы ценностей и норм. К сожалению, именно эту тенденцию мы и наблюдаем сейчас, когда модернистская эпоха, цивилизация потребления и симулякров с ожесточением цепляется за свои иллюзии и не жалеет усилий, чтобы продлить их существование.

Резюмировать это исследование хотелось бы двумя цитатами нашего Мэтра, Карла Густава Юнга:

«Любой вид зависимости плох, будь то зависимость от алкоголя, наркотиков или идеализма.»

«Человек — это животное, которое сошло с ума. Из этого безумия есть два выхода: ему необходимо снова стать животным; или же стать большим, чем человек…»